дата рождения: 13.02.1956, 26 лет место рождения и проживания: боро Хаунслоу, во внешнем Лондоне; трехэтажный дом на окраине со старинным пабом на первом этаже. В данный момент времени живет там же чистота крови: полукровка;

лояльность: нейтралитет; куда ежика начальство кинет, туда и полетит образование: Хогвартс, Хаффлпафф`73 занятость: Министерство Магии, отдел Магического правопорядка, аврор;

артефакты: Волшебная палочка: терновник, сердечная жила дракон, 12 дюймов, упругая;
Пачка сигарет, тяжелых, маггловских.

характеристика“ Прошлое изменить нельзя, как бы мы этого не хотели.
Лучшее, что мы можем, - помнить его, учиться на его ошибках и двигаться дальше. ”

сильные стороны: * Отличный дуэлянт и талантливый маг, с успехом освоивший как защитную, так и атакующую магию. Был лучшим на своем курсе во всех дисциплинах, где требовалось бы использовать волшебную палочку. Крохотный секрет его удачи – правильно подобранный ряд заклинаний и парочка щитовых чар на плечи, для перестраховки; * Неплохой боец, что касается рукопашной. Техник никаких не знает, но основательно набить морду способен. Особенно, если за дело. Особенное, если без повода лезут к нему. Однако перед тем как бить, сначала попробует разобраться словами. И вроде: приличие приличием, но было так далеко не всегда. * Хорош в Трансфигурации так же, как и в ЗоТИ. Иначе его бы, думается, и не взяли в ряды сотрудников отдела магического правопорядка.

слабые стороны: * К слову, щитовые чары не всегда были сильной стороной Хилла, - и не являются ей в полной мере до сих пор, - но он это старательно исправляет. Все дело в том, что Маркус крайне паршиво переносит оглушающие заклинания, долгое время не может прийти в себя после их применения и несколько часов после того, как вернется в сознание, - страдает от нарушения внимания и спутанности мыслей; * Совершенно ничего не понимает в Зельеварении. Не отличит Напиток живой смерти от Амортенции. Жизни это ему, правда, до сих пор сильно не портило, но... все бывает в первый раз, как говорится; * Тотальный болван во всем, что касается отношений с противоположным полом. Он и друзей то, признаться, заводит с трудом, но девушки – отдельная тема и свежая галочка в блокноте у психолога; * Иногда не до конца уверен в том, что делает. В том, к чему стремится. Сомнения разъедают Хилла изнутри, точно соляная кислота. И очень нужен человек рядом, который пнет его хорошенько, возвращая на истинный путь; * Заядлый курильщик, стаж крайне велик.

родословная:

Кассандра (Сандра) Хилл – мать, сквиб из давно обедневшего рода, 38 у.о. †
Кэрроу-старший – дед по отцовской линии, статус не известен
Амброуз Кэрроу – отец, чистокровный маг, ~ 45-50 у.о., статус не известен
Алекто Кэрроу – тетя, не общаются
Амикус Кэрроу – дядя, не общаются

Хилл появился на свет громко и неуклюже, хотя всю прочую жизнь был немногословен и задумчив.
Годы свои до Хогвартса всегда вспоминал нехотя и через запятую: серые улицы, драки, дым сигарет, чужие мужчины в квартире, младшая школа, собака, больница [одно вытекло из другого]...

А затем случился тот самый, злосчастный, спонтанный магический выброс, без прелюдий втолкнувший мальчика в мир волшебства. Произошло это через пару лет после того, как шрам на щеке Маркуса слегка зарубцевался, не так сильно бросаясь в глаза. Началось все с выпитого впервые в жизни бокала односолодового виски, в котором плавали два кубика потрескавшегося льда; с сурового крика бармена, поймавшего Хилла на «горячем»; с ладони гостя, схватившего мальчика за кисть тогда, когда он еще не успел отдёрнуть руку от бокала; и с взорвавшихся ни с того ни с сего нескольких бутылок с дорогим спиртным, брызгами алкоголя и стекла наполнивших помещение паба. Взрослые про ребенка тогда мгновенно забыли, занятые уборкой и подыскивая объяснение феномену. А Марк лишь только нахмурился, добравшись до третьего этажа, и заперся в своей комнате, обдумывая то, что случилось. И так и уснул, подставив лицо дневному свету, врывающемуся в комнату из узкого, продуваемого зимой всеми ветрами, окна.

Спустя год, когда ничто не предвещало беды, в их с матерью квартиру пожаловал странно одетый человек с письмом в руке. Так нелепо Хилл узнал, что он — волшебник. И, признаться, новость эта шокировала его много меньше реакции Кассандры, которая, отчего-то, ни в коей мере не была удивлена. О том, что мать знала про магию, мальчик понял много позже. А затем была Косая аллея, волшебная палочка из терновника, кончик которой искрился в его похолодевшей ладони, куча новых необычных книг и стопка школьных мантий.

Хилл никогда не спрашивал у Сандры: откуда она тогда достала деньги? — да ему, собственно, было и не важно. Мать для него всегда была чем-то странным и не от мира сего. Он ее не понимал и никогда, до самого ее конца во второй половине 70-х от обычного маггловского рака, так и не понял. Она была набожной, тихой и вечно печальной. С тоской провожала его из дома и с теплой же улыбкой встречала, отряхивая его одежду от уличной пыли так, словно бы она стоила целое состояние. Она его не ругала, не корила и не ограничивала. С пониманием отнеслась, когда в десять он притащил домой пачку сигарет, создав в своей крохотной спальне такое облако дыма, что оно выветривалось без малого пару часов. Она не осуждала его даже тогда, когда он приносил домой пакеты с краденой едой, лишь улыбалась грустно, оставаясь дома чуть дольше, чем обычно, — не пропадая куда-то на целые ночи после того, как на весь дом раздавалась навязчивая трель телефона-автомата. Маркус был ее воином, ее единственным и самым важным защитником, а он же ничего, кроме стыда не испытывал, хмурясь и отвечая тяжелыми ударами кулаков по тем, кто, брызгая слюной, называл его «сыном шлюхи».

В одиннадцать лет все изменилось. Эпилог его жизни миновал — впереди маячило что-то волшебное, пиками старинных башен устремлённое к чистому небу. Детский ум полыхал, воображение ликовало, а мечты, сформировавшийся на почве прочтенных за минувший месяц магических книг, казались мальчику не такими уж и сказочными. Но шляпа все сломала. Она отчего-то решила, что для Слизерина он недостаточно хитер и чистокровен, для Гриффиндора — недостаточно смел, а для Рейвенкло — и вовсе крайне туп. Ее громкое «Хаффлпафф!» эхом разнеслось над столами шумного зала, оглушив Маркуса и встав слезами обиды в его синих, — отцовских, как заверяла Сандра, — глазах. Больше не перед кем было выпендриваться и красоваться. Он был в числе тех, кто «все остальные», раскрашенных с жёлто-чёрные барсучьи тона. Хилл вновь был изгоем. В который раз подтвердив свой постыдный статус безродного грязнокровки. Ведь о том, что он – полукровка, Марк, признаться, узнал только лишь на третьем курсе, в сочельник. И не сказать, что новости эти его сильно порадовали. Скорее: создали еще больше открытых вопросов.

- Чем я могу быть полезен? – растягивая слова, поинтересовался юноша, с любопытством глядя на незнакомца. – Если это надолго, то может прогуляться.
- Амброуз Кэрроу, - не протягивая руки, мужчина окинул Марка внимательным взглядом. Синие глаза, тонка линия губ и аккуратный, аристократический нос с легкой горбинкой чуть ниже переносицы. Маркус был неплохо сложенной копией того оригинала, что стоял в шаге от него, закутанный в дорогой меховой плащ и сжимающий в руке черную, цвета бездны, трость с набалдашником в виде головы какого-то зверя. – Да, мне говорили, что мир тесен, - в задумчивости протянул человек, изобразив на губах печальную усмешку. – Но я не думал, что настолько.

Он оказался старшим братом Амикуса и Алекто, - близнецов-слизеринцев, о который Хилл не единожды слышал, - этот Амброуз.  После школы обзавелся женой по расчету, но та, как оказалась, была бесплодна, и чистокровный отпрыск старинной семьи, выждав два года бестолкового брака, пустился почти что в бега, найдя внезапный покой в объятиях девчонки-сквиба, с которой их затем безапелляционно разделили. История, из каких затем принято складывать милые сказки, но Маркус был ни черта не романтичен. Он слушал долго, в терпении раздражение пряча, и брови многозначительно хмурил, пытаясь поверить в пустые обещания «отца».

Амброуз в тот вечеру ушел, отняв у Хилла не больше часа времени, - с тех пор, к слову, так и не появлялся. Сказал, что ему не плевать, но сделать он мало что может. Усмехнулся криво, намекая на то, что в его разбитом мире, полной разлада и остывшего семейного огня, - еще один Кэрроу, пусть и полукровка, погоды не сделает.

С того дня, впервые, - воочию и в своей голове, - Хилл стал чьим-то потомком. Зерном, взращенным вдали от родного дома, но не опорочившего сей дом. Впервые в жизни Марк поднял голову, позволив себе думать чуть иначе и быть кем-то иным, нежели простым грязнокровным с тенью барсука на нагрудной эмблеме. И, замечтавшись подпрыгнуть выше своего роста, что-то кому-то доказать, - Маркус взялся за ум, углубляясь в учебу, подтягивая стандартные и самые необходимые дисциплины. Стремясь к чему-то, чего сам еще не знал, но очень уж хотел достигнуть.

На пятом же курсе все вновь перетряхнулось, потому, как в жизнь Хилл, не размениваясь по мелочам, чернильной птицей ворвалась Эрлайт. И он потерялся, не зная, как быть. Боясь дышать, и двигаться; боясь все разрушить. Поверить не мог, что Эйвери выбрала его. Что за сухими, глупыми шутками и полной неясностью в том, что с девушкой стоит быть деликатным, - рассмотрела что-то другое. Что-то, что Хилл сам же в итоге на свой выпускной и испортил, сердце шатенки вдребезги разбив. Испугался, потому что. Понял, что не вытянет, не позволят элементарно; и дал по тормозам, как дурак. Никогда не умел верить в сказки. Спустя года так и не научился.

Академия Аврората, а затем и работа в отделе правопорядка, – спасением стали. Он в службе своей окопался по самые уши, компанию единомышленников обретя. Хилл все еще с непривычки особняком держался, но оттаивал понемногу, на лицах людей неприязни не замечая, брезгливости. В рядах мракоборцев – все были равны, и Маркус не был всех прочих хуже. Он это в итоге понял, правды добиться стремясь, показать, что прекрасно, - независимо от родословной, - в боях держится, сосредоточения в них полнейшего достигая. Будто человек иной совсем, и вроде бы даже хороший.

Тут мог бы быть забавный «the end» с нейтральной, открытой концовкой, но Эйвери-старший, руками Хилла схваченный, в Азкабан вдруг угодил. И почти с тем, как отца бывшей девушки заперли в одиночке под охраной дементоров, - Эрлайт обратно в жизнь Хилла вернулась, в бюро Магического законодательства устраиваясь. Снова его наизнанку выворачивая, чувства стыда и совесть наружу вынимая...

о вас
планы на игру, пожелания: стекло, сюжет, драма, экшен, дружба, жвачка и прочее и тому подобное, - я не привередлив
в случае ухода: продолжать задействовать в сюжете
связь: ЛС, почта подвязана к совам
пример игры:

+

В аврорской практике Хилла, признаться, «тупиков» так называемых – некоторое количество уже имелось. И о каждом из них он с грустью, ему малохарактерной, вспоминал иногда, с великим детективом книжным себя время от времени сравнивая и его на свое место ставя, иной результат представляя, анализируя что-то, под иным углом на события смотря. Всякий же раз вспоминая, что время, даже если ты волшебник какой-то особенный, - с сослагательным наклонением не знакомо. Оно линейно. И вселенных иных, от настоящей отличных – не существует вовсе, во всяком случае в понимании «реальности» такой, какая на ум всегда приходит, перед глазами раз за разом красками жизни разворачиваясь.

Маркус за столько лет, от места одного преступления к месту другого мигрируя, уже чуйку на всякое подобное дерьмо приобрел. На «висяки» всякие, на «глухари» и «тупики». Они всегда как-то иначе разворачивались, по-другому как будто бы пахли и тянулись бесконечной улиткой, медлительностью своей утомляя, угнетая и расстраивая. Интерес к себя гася, который некогда внезапным фейерверком в груди взрывался. А затем угасал поспешно, в рутину неторопливую скатываясь...

Вместо узких рамок, которые к раскрытию бы скорому вели, ситуация все шире и шире раскрывалась, новыми деталями обрастая, новыми сносками на давно почивших или сгинувших бесследно людей. Волшебство – бесконечно и сильно, тут и спорить бессмысленно, но даже у него границы осмысленности имелись. А то, во что дело коллекционер скатывалось: на гране между абсурдом и безумием зиждилось, - то в одну то в другу сторону всех собравшихся попеременно швыряя.

- Не думаю, что портал фактически в реальное место ведет. Слышал, что... - отложив папку, шатен к фреске приблизился, вслед за Изабелл те же места, какие она только что осматривала, еще раз изучил. На всякий случай. Однако тщетно. Картина, - море, поле лаванды, каменные фасады домой и маяк, в себе уместившая, - не дрогнула даже, не шелохнулась. Лишь только молчаливо украшала разворот стены зала, полного диковинных штук, к которым, если призадуматься, тоже можно было бы придумать далеко не парочку компрометирующий вопросов: «когда?» «у кого?», «зачем?» и «откуда?».  Но толку? – Что магглы уже давно Теотиуакан на кусочки разобрали, все что можно из него вынесли, - продолжил, к собравшимся обернувшись. - Лет, быть может, десять назад, помню в газете научной натыкался, о каких-то раскопках в Пирамиде Солнца писали, о найденном тоннеле и усыпальнице, к которому он вел. Что касается артефактов – там тишина, ни намека на золотые горы и прочие подобные вещи.

Понятное дело, что «пузырь дополнительной реальности», как заметила мисс Бёрк, имел место быть. Все же магия – наука тяжелая, не только боевыми заклинаниями и лекарскими штучками ограничивается. Однако – в чем же смысл? Какое-то особенное хранилище создать, едва ли не все запасы Гринготтса в себя вмещающий, или, быть может, тайной убежище, куда скрыться на время удастся, от чего-то большего, чем двойное убийство ускользая? Неясно. Да и Хилл не профи в подобном, так что вполне мог ошибаться.

- Если кто-то из ликвидаторов, то это либо действующие сотрудники банка, либо бывшие, - зацепился за предположение девушки, точно за спасительную балку, торчащую из берега, на пути у безумно движущегося речного потока. Капитан очевидность, не иначе. – Но так просто с подобной должности, предположу, не убирают. Значит необходимо искать человека либо с очень чистой, практически белоснежной репутацией, либо с загадочными, темными изъянами в личном деле, - не утверждал, предполагал, на собственном опыте основываясь, на собственной практике. Ибо  люди незначительные, «серые», редко когда выше собственной головы прыгнуть готовы были; рискнуть, порыву поддавшись. Потому, как сдерживающая сила их ограничивала, «законом и порядком» именуемая, или же семья, как вариант. А если и решались, то с громом и молнией врывались, всем о себе напоминая, и каждому. По головам едва ли не шагая. Но не сейчас, не в этом случае.

- Чай? Да, конечно! - оживился до этого молчаливый и задумчиво витающий в облаках Квинси. – Эй, Тобби! – а когда домовик появился, вновь вздрогнув под внимательными взглядами собравшихся в зале людей. – Подай гостям чая, будь так любезен. Без добавок, - улыбку на лице своём пухлом рисуя, на артефактолога обратно взгляд обратил. - Так, о чем мы там говорили? - «Отпускало» его понемногу, как мог заметил Маркус. Зрачки темные иную точку опоры, кроме лица Изабелл время от времени поймать пытались. Кажется, что и Хилла с Гамп заметил, выше уровня «предметов интерьера» их поставив.

Вдохнув полной грудью скомканный воздух помещения, поморщился слегка, плечами дернув. Глазами еще раз по принесенным папкам скользнул, по фреске. К Хизер ближе подошел, чуть в сторону ее уводя.  Вообще, хит-визардам подобными делами заниматься не пристало, но и без дела ему бы никто в штабе отсидеться не дал. Тем более, что в бумажной волоките Марк копаться не любитель был совершенно.

- Один из нас мог бы отправиться за подкреплением, Гамп. Что думаешь? – в карманы брюк руки опустив, пачку сигарет внутри нащупал. – Полагаю, ожидание долгим будет, если не бесконечным. А может и бессмысленным, - бровь вскинул, ответа ожидая. – Можно сюда стажеров прислать и чары защитные наложить, чтобы на ненужные передвижения реагировали. А пока до морга прогуляться и трупы осмотреть, может кто-то из патологоанатомов уже разобрался что к чему, пока мы здесь прозябаем, - замолк на секунду, мысль ловя и ей же поделился, ладонью по волосам проводя, пряди темные сквозь пальцы пропуская. – Тут еще один «тупик» похоже, я так полагаю. Хорошо, хоть не под Рождество, а то бы нас с потрохами сожрали. Портал, карманная вселенная, старинные пирамиды...

Хизер – аврор, ее мнение Маркусу было важно, путь и не друзьями они были, а только лишь малознакомыми коллегами, по долгу службы в одно дерьмо угодившими. С другой стороны – Бёрк, чье время, отчасти, Хилл самолично отнял, в разгадку неразгаданного вплетая. Но не все в жизни так, как должно бы, происходит. Ничто не идеально. И начало интересное зачастую в муторную банальщину скатывается, всякий интерес к себе гася.

О таком сказки не пишут, их документирую только и на дальнюю полку шкафа платяного швыряют. И эти правила в этом мире Хилла основательно подбешивали, о чем-то ином думать вынуждая, о чем-то запретном... как те «серые», рано или поздно взрывающиеся, так и он, кажется, точно динамит, медленно за фитилём своим, к макушке приближающимся, наблюдал. И ждал все какого-то «бум!» ... Не струхнуть бы в преддверие. А там как карта ляжет.