ost World's First Cinema - Cold Sets In (Acoustic Session)

[indent]Тепло, что окутало руки, такое напористое и живое, исчезло, оставив после себя остывающий след. Саша перевела взгляд вглубь комнаты, краем глаза замечая удаляющуюся спину испанца. Холодеющие пальцы сцепились в замок и устроились на коленях. Янтарные глаза лениво следили за поднявшимся вихрем пыли от ботинок испанцы. Лежали себе спокойно, покрывали собой тонкий ковер с арабским замысловатым узором, а тут на их территорию вторглись и давай ходить, срываться с места и суету наводить, да в воздух поднимать. Соколова знала, что решительности Гарсии может позавидовать любой. Вот уж действительно - видит цель и не видит препятствий. Абсолютно. Никаких. Будь то личные границы или границы стран. Ум, хитрость, ответственность и дипломатический подход вкупе со знаниями того "как можно, а как нельзя, но если постараться..." делали из него весьма опасного субъекта. Он всегда находил выход и обучил этому своих учеников, даже тех, кто поначалу, как Хиро, противился этому. Добавить к этому улыбку чеширского кота, испанский нрав во всей красе, то русской бы самой сейчас подняться с кресла и не доводить до греха. Но куда там... И зачем?
[indent]Солнце щебечет радостно, наполняя своим музыкальным голоском все пространство. В клетке и за ней. Ее обитель на клетку похожа мало – благодаря Саше, пространство канарейки не ограничивается металлическими прутьями. За ними кроется небольшой мирок для простой птички, где есть деревья, голубое небо и ласковое солнце, роса на молодых листьях, букашки на любой вкус и цвет, игривый ветер, готовый подхватить на любом вираже и многое другое. Ей было хорошо и без открытой дверцы, и под накинутой тканью, тем более в нынешних обстоятельствах.
[indent]А вот Соколовой в своей собственноручно созданной клетке было паршиво. Точнее, ей было «нормально». Такое противное, тягучее слово с большим количеством букв да из трех слогов, за которыми скрыто гораздо большее, чем подразумевающееся «50/50» или «да все окей». И испанца этим словом было не обмануть. Он знал, что Соколова никогда так не отвечает. Она не Дарвин или Хиро, по лицам которых иногда сложно понять, осуждают они тебя или поддерживают, или прикидывают, какой эль взять в пабе. То ли дело светловолосая - она и расскажет, и покажет, а потом догонит и еще раз расскажет. До кучи еще объяснит и пресные физиономии товарищей, чтобы совсем не осталось никаких вопросов.
Да вот проблема - русская не торопилась отвечать развернуто или хотя бы обронить это треклятое слово.
[indent]В густую, всепоглощающую и давящую тишину ворвались звуки внешнего мира. Резко, беспардонно. Вот клаксон велосипеда, вот звуки птиц, вот голоса людей, обсуждающий слишком громко, что пекарня на соседней улице чистейшей воды обдираловка. качество там так себе, лучше пройти пару кварталов и там уже устроиться. Соколова втянула шею в плечи, чуть поежившись, пытаясь отгородиться от звуков, которым раньше бы мягко улыбнулась и запомнила фразу о булочной, да понаблюдала бы за магглами, проезжающими по улице на велосипедах с корзинками, где бережно сложены или цветочные букеты, или пакеты с продуктами, или домашний питомец, радостно тянущий нос к ветру и с развивающимися ушами. А звуки тем временем становились более различимыми, в квартире прибавилось света, а Гарсия чем-то гремел на кухне. В квартиру будто бы вернулась жизнь. Вся эта деятельность испанца, какофония звуков с улицы под чириканье канарейки - все это напомнило глубокий вдох после погружения под воду. Тот самый, что костью встал поперек горла русской.
[indent]От неожиданного прикосновения Рикардо рефлексы дают команду отклониться, но не тут-то было. Кажется. он и тут просчитал путь на пару шагов вперед, не позволяя русской отклониться от принесенного питья. Послушно сделав пару глотков, Саша отворачивается от воды, прикладывая к губам тыльную сторону ладони.Прохладная вода иголочками бежит по горлу,через мгновение заставляя желудок сжаться в спазме. Он бедолага уже и не помнит, что в нем было хоть что-то кроме огневиски и зелий, а когда была эта компашка - день, два,три назад? А Гарсия тем временем принялся за разбор списка вопросов и версий произошедшего, что успели у него накопиться. И стоило ему замолчать, как инициативу подхватила Солнце, бодро прочирикав, точно наябедничать попыталась.
[indent]- Забавно получилось. Ведь все они, от мала до велика…, - Саша неопределенно дернула бровью, пробуя собственный голос будто бы на вкус. Чуть больше привычных нот, но все еще ниже чуть ли не на тон,а хрипотца все еще режет слух. - Все твари, как одна, любят нарушать правила. Иногда жестоко, иногда еще и играючи. Специально или нет. – Веки медленно опустились, скрывая в темноте обеспокоенное лицо испанца и яркий свет, ворвавшийся в квартирку. - То лапой зацепят, то лишний кусочек мяса утащат, хотя особо и не хотелось-то… Игрушку притащат, какой бы она не была, а ты еще пойди угадай, как ее нужно взять, чтобы без руки не остаться. А то и не устоят против своих врожденных рефлексов, - словно спотыкаясь о последнее предложении, об акцент, который слышался гораздо сильнее сейчас, чем когда-либо, стараясь максимально спокойно отпустить эти слова на волю, Соколова распахивает глаза, посветлевшие на пол-тона. Перстень, что уже вновь покоился на пальце, предостерегающе сверкнул, а светловолосая разжала сцепленные в замок пальцы и накрыла ладонью кулон на груди, от которого виднелась лишь цепочка. Тот отозвался теплым,но колючим эхом, как будто бы с помехами, по пальцам, ладони, по ожогу на груди. Рикардо был все еще здесь, смотрящий снизу вверх с тем беспокойством, что встречалось лишь на заданиях, когда дело пахло паленым, а текилы после пережитого требовалось в два раза больше. И никакой музыки, упаси Мерлин. Ни открывшиеся глаза, ни поток слов его не стерли. Не прогнали его ни летний теплый ветер, ни лучи жаркого солнца. Лето за окном казалось противоестественным, нарисованным искусным художником-пейзажистом, так ладно у него ложился мазок к мазку, но не задача – в рамках квартиры Соколовой все это выглядело слишком кричащим, ярким, броским. Слишком контрастным, живым. Август заглянул в распахнутое окно и по-хозяйски, одним мановением руки - дуновением ветра стер со столика ворох остатков пергамента, усыпав его обрывками пол. Подтолкнул и русскую к продолжению такого расплывчатого ответа.
[indent]Сквозь дымку брызг после бури, через три слоя облаков, что были от темно-синего до чуть окрашенного в серы, Саша видела свет надежды в темно-карих глазах испанца. Надежды на то, что русская ухватится за протянутую соломинку и он сможет ее вытащить на берег. Из этой гудящей и засасывающей ледяной бездны, что скрыта под черным капюшоном, что струится по костлявым длинным пальцам и заплетает свои следы в подолах плаща.
- Скотт-тина, - Соколова хмыкает, выдыхая, и поджимает колени ближе к груди, - почему я не удивляюсь, что ты запомнил именно это слово из моего языка? Ско-ти-на….- отчеканив по слогам последнее слово на русском, светловолосая повернула лицо ко входу в квартиру. Там, рядом с дверью, на жердочке прыгала Солнце. Радостный комочек из золотистых перьев сладкими трелями наполнял комнату, периодически взмахивая крыльями и отлучаясь вглубь своего магического мирка, но возвращаясь вновь и вновь. Чего не сделал Томас. Ледяной взгляд серо-голубых глаз полоснул воспоминания, точно бритвой. – Я не знаю где он, и вернется ли. Пожалуй…  и не особо хочу знать.- Саша вернулась взглядом к испанцу и продолжила: - А с моими все в порядке, на Камчатке без перемен.
[indent]Этот серый комок свитера и светлых волос все увереннее и увереннее разрывал своим голосом тишину, что еще осталась в уголках квартиры, гул улицы и дыхания испанца. Он напряжен подобно пружине, которая может среагировать на любое слово, движение, взмах ресниц. Русская умолкла на несколько секунд, всматриваясь в его лицо и изучая каждую морщинку и залихватски выбившуюся прядь иссиня-черной шевелюры, словно видела его впервые за многие года, а не за пару недель.Слегка прищурившись и не моргая уставившись в шоколадные глаза, Саша вдруг спросила, резко отворачиваясь к клетке с птахой:
- Дарвина и Хиро ты тоже так спасаешь? Хотя, ха, - Саша отвела взгляд от чирикающей канарейки, которая была рада слышать голос хозяйки, и вернулась в теплую глубину каре-шоколадных глаз, - глупый вопрос. Ты бы спас любого из нас не колеблясь ни секунды. Даже тень сомнения нутра не коснулась бы. А по факту - пустая трата ценного ресурса, - янтарные глаза русской отозвались металлическим отблеском. Едкость слов, холодный расчет, ни единой эмоции на бледном лице. И видя, словно через призму, изменение в лице испанца, то, как нахмурились густые брови, как глаза едва заметно прищурились, собирая в уголках мягкие лучики морщинок, как мужчина на мгновение задержал дыхание, будто бы его окатили холодной водой и выбили на мгновение дух, уголки губ русской некрасиво исказились в гримасе ухмылки. И водой испанца окатило не просто холодной, а ледяной. А ведь она всегда была приятнее парного молока, а тут такой поворот. Наблюдая за этими изменениями, которые темными искрами расцветали в испанском взгляде, русская наклонила голову на бок и произнесла неестественно отстранено, хоть и мягко:
- Тебя не должно здесь быть, – рассекая повисшую тишину без помощи Диффиндо, ровным тоном отвечает Александра, наконец-то отрываясь от взгляда испанца, который еще секунду назад стремился проникнуть в самую суть и раскрыть все случившееся, как можно скорее и яснее, а сейчас то ли не верил своим ушам, то ли глазами, то всему и сразу. Перед ним была явно не его Алехандра.

Подпись автора

_{Maybe it's a cruel joke on me
Whatever ,    whatever
Just means there's way more cake for me}

^{I'll cry until the candles burn down this place
I'll cry until my pity party's in flames.}