дата рождения: 27/01/1920, 62 года место рождения и проживания: место рождения - Каса Ла Альгаба, близ Севильи, Испания, место проживания - Редлейк Плейс, Саутгемптон, Англия чистота крови: полукровна;

лояльность: нейтралитет образование: Шармбатон, Этонсель, 1940 занятость: художница;

артефакты:
- волшебная палочка: 8 и 3/4 дюймов, граб, сердечная жила дракона;
- помолвочное кольцо с топазом, который впитывает и отдает 1 порцию воспоминаний;
- обручальное кольцо (гладкое, белого золота, на внутренней поверхности инициалы супруга), оно же порт-ключ в поместье;
- волшебная палитра, кисть и мольберт: самоочищащиеся, самозаменяющиеся;
- поясной кошелек (расширяющийся) защитой от проникновения - без воли хозяйки попасть в него никак нельзя - просто прикипит, опутав руки: в нем деньги, разная дамская приблуда, несколько флакончиков с зельями разного толка и безоар.

характеристика“Les rois du monde ont peur de tout.”

сильные стороны: - уверенность в себе и своих силах; - сознание собственного очарования; - умение расположить к себе собеседника - умение слушать и подмечать детали, слабые и сильные стороны собеседника; - высокий уровень понимания текущей политической ситуации, отличные знания истории Европы за последние полторы века; - полиглотизм: испанский (родной), французский, английский и итальянский - в совершенстве;

слабые стороны: - вспыльчивость; - гордыня; - желание истребить проблему максимально радикальным методом; - маниакальное желание нравиться окружающим; - потребность в общественном одобрении и в известности; - финансовая ненасытность;

родословная:
Диего Паз Маркес - отец, полукровен, экс-министр магии Испании (91), Лючия Паз Силва - мать, полукровна, экс-танцовщица фламенко (89), Серхио (70), Констанция (68), Артемизия (мертва), Крестина (63) - брат и сестры, все полукровны.

Арчибальд Руквуд - супруг, полукровен;
Мирцелла Берг, Юлий и Август Руквуды - дети, все полукровны;
Элизабет Руквуд - внучка, полукровна;
Офелия Бекофф - бывшая невестка.

"Вивьен Инес Мария Тереза Клаудия Артемизия Паз Маркес" - имя не умещалось в бланк, и кто-то за спиной съязвил, что в нем нет ничего своего: просто родители девочки перечислили все имена, которые знали. Вив вспылила и, резко отодвинув стул, наехала деревянной ножкой на ногу обидчице. Встроиться в факультет, где большая часть - треклятые француженки было не так уж и просто.

Ее семья была из тех огромных испанских семей, где особенно чтят традиции, поэтому в ее имени есть и материно, и бабушкино, и даже троюродной тетки, что помогала в родах, но другой такой Вивьен Паз Маркес не было. Вивьен - это она. На момент ее рождения и детства отец занимал пост средней руки в Министерстве магии Испании - что-то там в финансовом департаменте. Мать занималась домом, и всеми пятью детьми: старшим сыном и четырьмя девочками. Вивьен была младшей, и не сказать, что ей доставался максимум внимания.

В восемь ей пришло письмо из Шармбатона, которое она ждала - старшие дети в семье уже учились там, изредка приезжая на выходные. Несмотря на поддержку сестер, привыкать к новому месту, к новому языку было трудно. Вторая из дочерей семьи Паз Маркес, Артемизия, особенно часто помогала с уроками Вивьен. Всего четыре года разницы, а ума и сил у нее было куда как больше, точно не на свои 12 лет. Три года подготовительного отделения Шармбатона были полны изнурительной зубрежки языков и редких визитов домой. Зато, стоит признать, после того, как дети уехали в школу, мать нашла себе новый проект и вплотную взялась за карьеру отца. Нашла, время, признаться.

В 1931-м году в Испании пала монархия. В и без того разодранной стычками стране стало совсем худо: к власти попеременно приходили то левые, то правые, и магическое сообщество Испании, тесно связанное с маггловским, страдало от этих встрясок. Отец уверенно шел по карьерной лестнице, не ища поддержки у коллег. Его спутниками стали все методы, от которых стыла кровь и о которых боялись думать. От магической Испании из-за политических разногласий (и в том числе из-за действий отца) отвернулась Франция, сохранялись только обязательства по обучению детей. Вообще-то это было чудовищно странно и страшно: взрослые не могли договориться, делили территории и влияние, а детей все равно отправляли в замок к потенциальному врагу. Вивьен недоумевала каждый раз, когда обходила столбики для перемещения в школу, почему дома за обедом французов костерят на чем свет стоит, а она все равно туда возвращается. Связь с домом была достаточно шаткой.

Вместе с учебой Вивьен особенно увлеклась академическим рисунком: все больше ее можно было застать в крытой галерее с мольбертом, чем за учебниками, но педагоги поощряли ее стремления. По части бережного отношения к талантам Шармбатон был выше всяких похвал. Особенно близка она была с Бруно Дювалем, ассистентом одного из преподавателей. Их частые встречи были вполне невинны: он учил ее рисовать, тщательнее работать над перспективой и деталями. Но до поры до времени. Пару раз он предложил ей побыть натурщицей для портретов, пригласил на кофе с коньяком. Ей было шестнадцать, и все старшие уже выпустились из школы. Внимание Бруно ей льстило, никто не обращал внимания на их встречи. Все вокруг знали, что он дает ей частные уроки рисования исключительно из любопытства к ее таланту. Никто не заметил ее отсутствия в одну из ночей.

Она помнит звякнувшую щеколду на двери и свое удивление. Горячие руки, скользнувшие под одежду, неожиданный отклик ее собственного тела и обмякшие ноги. Слабость, тошноту и старательные попытки наколдовать очищающее заклятье, чтобы вывести пятна крови с юбки. Вивьен никому не призналась - подумала, что, должно быть, она сама виновата, дала повод. Да и вообще, может, это даже нормально и в какой-то степени логично - в свои шестнадцать она еще даже не была обещана в жены. И мать будет в ярости, конечно. Про реакцию директрисы даже думать не хотела - ее точно отчислят. Уроки рисования она прекратила, но нервное потрясение не обошлось даром.

На шестом курсе, сразу после, у нее случилось два приступа подряд, которые сочли провидческими - в них девушка исступленно рисовала ревущего медведя, сломанные стрелы и убитых вокруг. Она сама считала, что это все на фоне тревожных новостей из дома. Никакого прорицания ей не нужно.

1939-й год не принес того, о чем они мечтали, запихивая в рот виноградины под бой часов в новогоднюю ночь. Вивьен заканчивала последний курс, у старшего брата, Серхио, в семье уже вот-вот должен был появиться второй ребенок, а одна из сестер была сосватана. Отец готовился к выборам на пост Министра Магии - смельчаков было мало, и он был одной из немногих выигрышных кандидатур. Маги ставили все больше границ и чар от магглов, каждый носил с собой жетон с гербом министерства - так они могли подать сигнал о бедствии в правоохранительный отдел.

Этот год вошел в историю Испании как год, закончивший "испанский холокост". В войну погибло более двухсот тысяч испанцев, среди которых были священники, крупные землевладельцы, предприниматели. Магам тоже перепало - иначе жетоны бы им не выдавали. Впрочем, даже они не помогли. Вивьен должна была вернуться в школу после пасхальных каникул, ее провожали Серхио и Артемизия. Маглооталкивающие чары у места отправки студентов в Шармбатон трещали, как никогда. Вивьен буквально кожей чувствовала напряжение, видела стычку магглов за барьером, замерла на мгновение и следом запомнила лишь скользящий удар камнем по голове. Он был случайным - наверное, она слишком близко подошла к барьеру, а, может, это был и политический заказ. Она выпала за очерченные магические границы, барьер пошатнулся, магглы-террористы приняли опрятных молодых людей и девушку в школьной форме за воспитанников монашеского пансиона. Нападавших было много, их избивали, Серхио пару раз пырнули ножом, Артемизию уволокли в сторону. Магия им не помогла.

Очнулась Вивьен уже в Шармбатоне. Серхио переместился в alma mater вместе с ней, раненый, Артемизию так больше и не нашли. Ни тела, ни единого следа, по жетону вычислить тоже не удалось. После ее бесследной пропажи Вивьен отказалась возвращаться в Испанию и по окончании школы осталась пожить в Тулузе у мигрировавших сюда родственников. Это была первая смерть, с которой она столкнулась против ее желания.

Отец все-таки стал Министром магии на следующие десять лет - два полных срока. Вивьен не одобряла всех его политических решений и того, что он бравировал смертью Артемизии, как козырем против политических оппонентов - его там не было. А она была. И ей очевидно не хватило защиты в нужный момент. Но больше она не могла позволить себе прежней слабости. Пока отец, фигурально выражаясь, гордо нес свое министерское знамя, мать методично убирала его соперников: подставы, подлоги, болезни, проклятья. Понимая, что с ростом влияния отца, усиливался интерес к ней, Вивьен предложила свою помощь. Ей было всего двадцать - девица на выданье в самом соку. Она крутила партнерами за границами Испании и, благодаря безупречному знанию трех европейских языков кроме родного испанского, быстро находила подход к людям самых разных профессий. Ее даже оформили в дипломатический отдел крохотного испанского министерства Магии, что позволило ей беспрепятственно ездить по всем странам Европы в течение двух лет.

Два года свободы действий без матрон, советов и пригляда позволили ей раскрыться в полной мере. С ней хотели видеться, хотели говорить, хотели заполучить ее внимание. Она расцветала от взглядов, манила, но близко никого не подпускала. Была исключительно осторожна, и потому все, чьим смертям она поспособствовала, скончались очевидно не от ее рук.

Руквуд появился в ее жизни в первую же поездку в Великобританию. Ей пришлось срочно покупать себе самую теплую из возможных мантий, и там, прямо пока с нее снимали мерки, она встретилась с ним. Арчибальд был невыносим: слишком навязчив, очевидно гнусав и ужасно холоден. Чего только стоят вечно ледяные по-паучьи длинные пальцы. Он искал ее внимания, Вивьен же отправлялась в очередную поездку. Ей нравилось путешествовать не бесцельно, нравились повышенные командировочные и возможность не задумываться о деньгах, нравились дорогие рестораны, где проходили встречи. И не нравилось, что Руквуд там часто маячил у нее перед носом. Она знала: навязчивость ни к чему хорошему не приведет. Но, что странно, он удивительно ее понимал. Несмотря на все его очевидные недостатки, ей казалось, что они одного поля ягоды, и это настораживало еще больше. Он трижды просил ее руки у отца, и трижды отказывалась она под всеми возможными предлогами: от других избранников до нежелания ехать в Великобританию, эту мерзкую ледяную страну вечных дождей, вновь. Но Руквуд смог подловить ее в нужный момент. Бруно Дюваля как-то разодрал медведь - это была ужасная трагедия, он был одним из самых любимых педагогов юных особ в Шармбатоне. Вивьен была очень натурально убита горем на его похоронах, когда совершенно случайно была по делам близ школы. А Руквуд очень свойски ее поддерживал и очень паршиво улыбался. О причинах, почему он так ловко угадывал ее желания, она узнала года через три после свадьбы - и месяц с ним не разговаривала (и ночь, когда были зачаты близнецы - не исключение).

Она могла бы быть более примерной женой. В их браке должно было быть больше детей. Мирцелла, Юлий, Август - это не все. Погибшего близнеца Юлия она похоронила под именем Брут - он нанес ей чудовищный удар. Его смерть была второй из тех, что она не желала, хотя траурных нарядов было надето куда как много.

Впрочем, много - это слово, которое ее сопровождает всю супружескую жизнь насквозь, последние почти сорок лет точно. Много украшений и нарядов - ей никогда не хватало знаков отличия. Много слухов - а как иначе прижиться в стране, где ценится только чистота крови, которой ты не можешь похвастать? Много талантов - изредка она рисует на заказ. Пара картин написаны для Хогвартса и переданы в дар, подписаны ее именем на раме, чтобы дети всегда знали, что мать рядом. Много раз ее настигали пророческие приступы, в которых она рисовала невнятные образы. Всего расшифровать не получилось.

Много было путешествий - в них она себе не отказывала. Много было (и есть) знакомств - она по-прежнему держит невероятное количество приятельниц и знакомых из самых разных областей, статусов крови и рангов. Много побед. Много разочарований.

Ее главным разочарованием стал - все-таки! - муж. К концу четвертого десятка совместной жизни ей думается, что он мог бы быть внимательнее, учтивее, участливее. Мог бы быть человечнее и не лезть к ней в голову без повода. Пару раз она, эксперимента ради, подпаивала его амортенцией. Результат был разочаровывающим - видеть Арчибальда влюбленным, как мартовский низзл, было еще омерзительнее, чем видеть его отстраненным. Она регулярно выводит его на эмоции, он исправно заглаживает несуществующую вину драгоценностями. Она подозревает его в изменах и выжигает половину оранжереи, а он возвращается с работы, цыкает и заказывает новые растения. Иногда делает это заранее, и ее это бесит особенно. Она распаляется сильнее, уезжает - и вновь возвращается к нему, потому что никто больше за всю жизнь не понимал ее столь же точно.

И когда ей потребовалось дело, чтобы не засыхать дома, Арчибальд ей его организовал. Благотворительный фонд "Диего" помогает молодым художникам и всем юным творческим людям, ищет педагогов и менторов, снабжает материалами и позиционирует себя как фонд, стремящийся облагородить мир искусством. А Вивьен, конечно, главный его двигатель.

Что имеем в итоге:
- способности: рисование и оживление картин, в т.ч. портретов; зельеварение (специализация - яды и антидоты); прорицания в форме образных эскизов (припадками). Как волшебница достаточно посредственна.
- деятельность: основатель и попечитель благотворительного фонда "Диего", художница, иногда рисует картины на заказ. Светская дама.

о вас
планы на игру, пожелания: хранить семейный очаг, спасать своих, наставлять на путь истинный. Искать новых знакомств, плести интриги, рисовать портреты будущих трупов и писать пейзажи несуществующих мест.
в случае ухода: продолжать задействовать в сюжете, передать роль (не профиль) следующему игроку
связь:

Скрытый текст:

Для просмотра скрытого текста - войдите или зарегистрируйтесь.

пример игры:

+

Эти поцелуи в макушку отдавали чем-то отеческим, покровительским. А Дора вообще-то выросла в полной семье и в жизни не искала замещения ни отцу, ни матери. И, более того, предпочла бы, чтобы ее поцеловали хотя бы в щеку, но... Клюнуть украдкой в небритую щеку она не успела, Ремус отстранился на полшага, а ей пришлось вновь ловить баланс. Пусть так — Тонкс принимала своего супруга (неофициально, но бумажки — пустое!) таким, какой он есть.

Да, с разницей в возрасте, но с похожим мировоззрением, с отсутствием постоянной работы и достатком — но это было вообще в прошлой жизни. С его волчьей натурой, но кто в их невнятном и сумбурном мире не без греха. Выбор Доры не был подростковым бунтом, попыткой сбежать от родителей или, чего хуже, следствием осознания своей никчемности: дескать, кто пригрел, к тому и пойду. Нет, она полностью отдавала себе отчет в том, что делает. Взвешивала "pro" и "contra" и думала, в первую очередь, о том, чтобы рядом был человек, который не выкинет непредсказуемых штук, не подставит и не бросит в трудный момент. Она выбрала Люпина почти как выбирают себе напарника: чтобы и спину прикрыл, и мозг попусту не выносил. Не считая, конечно, теплых чувств, нежной привязанности и таких типичных для влюбленных поисков неочевидных достоинств. Дора даже была уверена, что не просчиталась, а все детали, они поправимы. Как минимум в будущем, том светлом и прекрасном, за которое они воюют. Там не страшно будет обняться.

— Угу, я помню, — буднично кивнула Тонкс, возвращаясь обратно к плите. Пена на супе поднялась в очередной раз и, прикипая к крышке, мелкими брызгами плескала на горячую поверхность плиты. Дора заглянула под крышку и пожала плечами. — Надо, значит, надо. А когда пойдешь? Часов в шесть? — она положила крышку на место, оставив щелку, через которую мог бы проходить пар, ухватила огрызок моркови и подошла к Люпину снова. — Где вы будете собираться?

«Вы»— потому что Тонкс была уверена, что Люпин не один в своих приключениях. Кажется, были еще оборотни, кажется, за ними приглядывали волшебники. Это была больная тема, и зная за собой неумение говорить на сложные темы, Тонкс старательно ее обходила. Если бы нужна была помощь, ее всегда можно было бы позвать — уж как-нибудь с обороной и сдерживанием она бы справилась. Делов-то! Легкость, с которой Дора относилась к ликантропии, не была актом дурости и непонимания — скорее полное осознание, что да, есть такая штука, и с ней нужно как-то справляться. Вместе.

Люпин очевидно не торопился ко второму завтраку, Дора вопросительно хрустнула морковью, помахивая ей в такт позвякиванию крышки на кастрюле.