дата рождения: 27.03.1960, 21 y.o. [td]дата смерти: 31.10.1981 место рождения и проживания: Годрикова Впадина, Англия чистота крови:чистокровный;

лояльность: Орден Феникса образование: Хогвартс, Гриффиндор, 1977 занятость: Министерство Магии, отдел магических игр и спорта;

артефакты: 
- Волшебная палочка - кедр, перо феника, 13,5 дюймов;
- Мантия-невидимка Игнотуса Певерелла
- Карта Мародёров (в школьные годы)
- Метла "Чистомёт" (в школьные годы)

характеристика“цитата/саундтрек/что угодно”

сильные стороны:Способный волшебник, особенно в области Трансфигурации и ЗОТИ, о чём говорят рано освоенная анимагия (олень я) и то, что Джеймс трижды бросал вызов Волдеморту и оставался жив. Хороший игрок в квиддич, играл на позиции охотника В чём твоя суперсила? - Деньги. Джеймс богат;

слабые стороны: Неспособен усидеть на месте, предпочитает всё брать с наскока. В жзни всего два примера, когда он смог проявить выдержку - обучение анимагии и "подбивани клиньев" к Эванс. Самовлюблён, эгоцентричен, большинство окружающих людей для него - зрители, которые должны им восхищаться. Избалованный ребёнок слишком любящих родителей. Слишком полагается на друзей.;

родословная:
Игнотус Певерелл - далёкий предок, чистокровный;
Генри Поттер - дед, чистокровный;
Флимонт Поттер - отец, чистокровный;
Юфимия Поттер - мать, чистокровная;
Лили Поттер - жена, магглорождённая;
Гарри Поттер - сын, полукровка.

Живи быстро – умри молодым. Ох, как любил Джеймс повторять эту фразу, как часто использовал её, не задумываясь о том, что она может значить... Ему казалось, что жизнь – игра, в которой он главный герой, и ему дозволено всё, а если и не всё, то много больше, чем другим, и Поттер этим пользовался. Заносчивый, самовлюблённый, искренне уверенный в собственной исключительности, человек со сложным характером, для которого все вокруг – статисты, которые расставлены только для того, чтобы Джеймс мог покрасоваться, или чтобы было над кем разыграть очередную шутку, которая по мнению Поттера будет хорошей и смешной, а по мнению других злой и жестокой. Но, разве Поттера могло интересовать чужое мнение?
Он всё предпочитал делать с наскока – за это отвечала первая часть любимой фразы – «Живи быстро». Разве, стоит тратить время, если можно всё сделать в последний момент?
Единственный, а потом самый любимый сын четы Поттеров, долгожданный, поздний ребёнок, окружённый чрезмерной заботой, желаниям которого потакали с самого детства... Флимонт и Юфимия даже не думали о том, какую услугу оказывают сыну, когда в очередной раз баловали его какой-нибудь покупкой, или закрывали глаза на поведение, которое даже «сносным» назвать можно было только с натяжкой. Слишком уж долго они пытались завести ребёнка, и теперь топили его в своей любви и заботе, но при этом же – чересчур оберегали, что вызывало у избалованного Джеймса желание бунтовать. Он был в полной уверенности, что ему всё по плечу, и опека родителей только мешает на пути к... К чему? А вот этого Поттер не понимал, ни в детстве, ни в школе, ни после неё. Он представлял себе жизнь как сплошное развлечение, где всё лучшее и самое интересное должно доставаться ему. Если друзья – то лучшие, если девчонка – только самая лучшая, если жизнь, то в ней – только главная роль. И так ведь и было, но не так себе Поттер это представлял.
Впрочем, отступим от лишних сантиментов, и перейдём к сухим фактам, приправленным красивой водицей, чтобы интереснее было познавать эту удивительную, но, будем откровенны, не самую приятную личность.
Семья Поттеров – зажиточная. Семья Поттеров – чистокровная, но, в отличие от многих, не одержима идеей того, что волшебники-полукровки и магглорожденные – второй сорт. Да, они так не думали, но в семье, почему-то, ни тех, ни других не было. Это, конечно, не важно, главное ведь что? Правильно, отношение.
Флимонт и Юфимия, родители Джеймса, долго пытались завести ребёнка, но звёзды выстраивались таким образом, что это им никак не удавалось. Флимонт, то ли пытаясь возвеличить имя Поттеров, то ли для того, чтобы отвлечься от неудач в попытках, увлекся изобретательством. Настоящий отличник, мастер зельеварения и не только, он, в конце концов, стал создателем средства «Простоблеск», которое ворвалось на магические прилавки, и тут же стало настоящим хитом. Благодаря этому изобретению Флимонт, который, кстати, получил своё имя в честь девичьей фамилии своей бабки, смог увеличить семейное благосостояние Поттеров вчетверо.
В зрелом возрасте он продал компанию, что ещё больше увеличило счёт в Гринготтсе, но разве могли золотые галеоны, серебряные сикли, и бронзовые кнаты компенсировать паре, близящейся к статусу «пожилой» их бездетность? Нет, конечно. И вот, когда Юфимия и Флимонт отчаялись даже пытаться, вдруг оказалось, что Юфимия беременна. А в конце марта, двадцать седьмого числа, в 1960 году, у них родился сын, которого нарекли Джеймсом.
Про дошкольное детство младшего Поттера мало что можно рассказать, оно мало чем отличалось от того, как росли прочие дети волшебников, разве только баловали его, наверное, чуть больше, и не наставляли по поводу того, что чистокровные – есть сама суть магии  её вершина. В шестилетнем возрасте у Мальчишки стала проявляться магия. Впервые это случилось на кухне, когда родители подальше убрали любимое печенье Поттера, а уже через мгновение вся банка оказалась у него в руках. Флимонт и Юфимия радовались не меньше, чем когда их сын сделал первые шаги и умилялись. Про банку печенья они забыли, а Джеймс её и не собирался отдавать. В общем, все остались довольны.
Как и прочие дети, в 11 лет Джеймс получил письмо из Хогвартса, и уже в поезде до магической школы находит друга. Конечно же, лучшего. Сириус Блэк, так непохожий на большинство своих родственников. Они сразу же стали друзьями, ещё до того, как сошли с Хогвартс-Экспресса, и там же повстречали двух других, чтобы всем вместе стать «Мародёрами». Двое других – тихий, немного мрачноватый и очень бледный Римус Люпин, и маленький, немного заискивающий, Питер Петтигрю. Поттеру нравились такие, как Питер, ведь они в нём видели того, кем Джеймс любил себя представлять – героя.
Четвёрка, так скоро собравшаяся в вагоне Экспресса, волей Распределяющей Шляпы оказывается в Гриффиндоре. Все они занимают одну спальню, вместе с ещё одним парнем, который в компанию не вписался. Во многом из-за того, что не понравился Джеймсу. Не понравиться Джеймсу легко – достаточно просто не сойтись характерами или высказать сомнению в его исключительности. Сириус сам был такого же склада, что и Поттер, родственная душа, Люпин – слишком умён и спокоен, а с Питером и так всё ясно.
Одним чудным вечером, когда Люпин в очередной раз пропал, как и каждый месяц до этого, Джеймс сопоставляет исчезновения Римуса, слова о его болезни, и задумывается, что происходит все это исключительно в полнолуния. Ответ находится сам собой, а Люпин ничего и не отрицает, когда Джеймс спрашивает напрямую. Многие бы, наверное, отвернулись от оборотня, но Поттер, несмотря на то, что любил поиздеваться над окружающими, поступает иначе. Для него дружба – не пустой звук, а Римус был их другом. Решение найдено было скоро – Сириус и Джеймс вместе приходят к тому, что им необходимо стать анимагами, чтобы проводить каждое полнолуние с другом. Их пьянила опасность этого мероприятия, и студенты, так привыкшие брать с наскока все экзамены и задания, не привыкшие сидеть в библиотеке, всё же загоняют себя в тихие залы, заполненные книгами, и к пятому курсу добиваются цели. Они, наверное, самые молодые анимаги, незарегистрированные, конечно же. Форма Джеймса – олень, что, в общем-то и неудивительно. Внешне он чем-то походил на оленёнка со слишком добрыми глазами, за которыми скрывался тот ещё козлина.
В школьных буднях Поттера есть ещё и квиддич, который привлекал парня своей скоростью и азартом. Он успешный охотник, и его имя, даже, увековечивают в Зале Наград. Талантливый, смелый, привлекательный – он один из самых популярных студентов школы, окружённый верными друзьями, и даже некоторые преподаватели закрывают глаза на проделки Поттера, что не мешает ему, а вместе с ним и Сириусу, частенько оставаться после уроков. Часто причиной этого является Северус Снейп, один из студентов Слизерина, которого Джеймс повстречал ещё до того, как на них обоих надели Распределяющую Шляпу. В Хогвартс Экспрессе Джеймс и Сириус столкнулись с Северусом и Лили Эванс, магглорождённой волшебницей, и Поттер грубо ввязался в их диалог. Это привело к стычке, и Нюниус становится главным врагом для Поттера.
Уже тогда решительная и смелая Лили оставила свой след в юном уме и не менее юном сердце Джеймса, а в будущем он попытается добиться того, чтобы Лили встречалась с ним, но разница в характерах этому ничуть не способствовала. Когда к концу пятого курса Джеймс подвешивает Снейпа вверх ногами в воздухе, показывая всем окружающим грязные панталоны слизеринца, Лили вступается за своего друга, и это, кажется, рушит все попытки Поттера, однако, Нюниус допускает ошибку, обзывая Эванс грязнокровкой. Наверное, именно это и стало тем мостиком, который связал таких разных Лили и Джеймса.
Эванс, спокойная и рассудительная, сглаживает шероховатости характера Джеймса, успокаивает его, и Поттер больше не стремится к тому, чтобы играть главную роль. К чему это, когда уже есть всё, о чём только можно мечтать? Но, Судьба распоряжается иначе, только вот Джим ещё не знает об этом. Ему уготована главная роль в спектакле, конец которого трагичен.
Школа заканчивается, проходят экзамены, и жизнь кажется Джеймсу прекрасной. Он добился именно того, о чём мечтал – у него есть лучшие в мире друзья, самая красивая девушка с ним, а оценки позволяют попасть на работу мечты, или же уйти в спорт. Но Джеймс не хочет выбирать, тем более, что и фамильного состояния хватает на безбедную жизнь. В конце концов, подбадриваемый стареющим отцом, Поттер выбирает работу в Министерстве Магии.
Ещё через какое-т овремя он делает Лили предложение. Они тогда уже оба в Ордене Феникса, для них Орден – дело чести, а опасность, которой они себя подвергают, только подстёгивает молодых к тому, чтобы связать друг с другом свои жизни. Финал спектакля «Жизнь Джеймса Поттера» близился к концу, и последним, третьим актом, стало рождение Гарри. Флимонт и Юфимия, к сожалению, внука так и не увидели, они умерли от драконьей оспы годом ранее, и, наверное, это было даже к лучшему. Если бы они не погибли от болезни, то точно бы нашли мучительную смерть от рук Волдеморта, который услышал Пророчество. Джеймс в Пророчества не верил, но озабоченность Дамблдора заставила его принять меры и попытаться скрыть семью от Тёмного Лорда. Хранителем тайны стал Питер – самый неочевидный человек, но Поттер так привык доверять друзьям...
Конец октября 1981 года выдался холодным. Джеймс и Лили были дома, они чувствовали себя в полной безопасности, смеялись, наблюдали за малышом Гарри, который рассекал в нескольких десятках сантиметров от пола на маленькой метле, которую ему подарил крестный – Сириус Блэк. Джим скучал по своим друзьям, но, опасаясь за жизнь семьи, виделся только с Альбусом, и то совсем редко. Поттер был недоволен тем, что им приходиться скрываться, он к такому не привык, ему надо было быть в гуще событий, быть первой скрипкой, главным на сцене! Он не понимал, что и так все взгляды обращены на него, и что спектакль близится к концу, да только на Бис Джеймс уже не выйдет.
31 октября, Хэллоуин, который Джим так любил в Хогвартсе. Но они с Лили заперты дома. Им всего по 21 году, они не созданы для того, чтобы сидеть в четырёх стенах. Джеймс раздражается всё больше, он хочет действовать, но всё, что ему остаётся – читать письма Сириуса, в которых Бродяга пишет о стычках с Пожирателями Смерти и о смертях друзей по Ордену. Джим не находит себе места, хочет вырваться из дома... Дожидается, когда Лили пойдёт укладывать Гарри, а сам надевает пальто, обвязывает горло шарфом, подходит к входной двери, и видит за ней, сквозь матовое стекло, тёмную фигуру. Осознание приходит мгновенно. Их дом в Годриковой Впадине больше не укрытие, он – ловушка.
«Лили, он здесь! Хватай Гарри и беги!» - это Джеймс успевает крикнуть, прежде, чем дверь срывается с петель. В руках поттера волшебная палочка, он атакует того, кто носит имя Волдеморт, но ничего не выходит, его заклинание отражено. Трижды Джеймс бросал вызов Тёмному Лорду, и трижды оставался жив. Четвёртый раз – непозволительная роскошь для обоих.
Зелёная вспышка – последнее, чем успевает увидеть Джеймс, прежде, чем его глаза навсегда покроются тёмной пеленой. Страх за Лили и Гарри – последнее, что он успевает почувствовать. И обда. Горькая обида, что его предал близкий друг.
Финал. Спектакль окончен, кулисы медленно закрываются, а на сцене лежит главный герой истории, название которой «Жизнь Джеймса Поттера»».
Он всегда хотел быть в центре внимания, и, в конце концов, его имя стало известно каждому волшебнику в мире.
Он любил жизнь, но предпочитал действие бездействию. Когда бездействие настигло его, то жизнь стала слишком медленной. Живи быстро – умри молодым. Джеймс предпочитал жить быстро, и всегда быть на драйве. Он умер молодым, как и говорил.

о вас
планы на игру, пожелания: Постеклим флешбеками!
в случае ухода: Джеймс и так мёртв, и не только внутри.
связь: вы знаете
пример игры:

+

Разум твердил одно, но эмоции просили другое. Вспыхнувшее желание, под влиянием сегодняшнего вечера, переполняло его и он не стал с ним бороться. Пруэтт коснулся её губ своими - сначала робко, чтобы уловить настроение Белл, затем все настойчивее, ощутив, как она поддалась навстречу.  Её руки скользнули по его спине и Фаб ощущал их тепло сквозь ткань рубашки, еще немного сырой от озерной воды.
Непонятно, сколько это продлилось, сколько стояли они на берегу озера в компании только луны и звёзд, что отражались в чёрной водной глади… Этот момент был и бесконечным, и слишком скоротечным.
Когда всё закончилось, Фабиан не стал выпускать девушку из своих объятий, стараясь впитать в себя все события сегодняшнего дня, запомнить их, понимая, что эти моменты существуют только сегодня и завтра они поздороваются в кафетерии, обсудят несколько рабочих тем, может скажут несколько слов о вечере, который устроил Боуд, но ни за что не проронят и слова о том, что произошло между ними. Мимолётная страсть, мимолётная нежность, чей срок был предопределён. Им не суждено было стать чем-то другим, чем-то большим. И несмотря на это Фабиан точно знал, что поцелуй останется в его памяти, и каждый раз, увидев Белл в Министерстве он будет думать об этом вечере и только потом - о работе, артефактах и прочих делах, которые могут их связывать.
- Это были гриндилоу. Ничего опасного - вспомнив вопрос Белл ответил он тихо. - Всего-навсего несколько гриндилоу. Интересно, наш призрачный проводник доволен проделанной работой?
Призрака нигде не было видно, но его незримое присутствие ощущалось так явно, что волшебник ощутил неловкость от того, что в момент когда, как он думал, вокруг не было ни души, за ними безмолвно наблюдал их безмолвный проводник. Приглядевшись он увидел его - сгусток тьмы, скрывающийся в тенях, незаметный для тех, кто не знал о его существовании. Он всё ещё был неподалёку, ожидая неизвестно чего.
Разомкнув объятия аврор принял из рук девушки свои часы, надел их, затем ботинки, что валялись на земле и, в последнюю очередь, пиджак. После этого Фабиан подошёл к Призраку, без помощи которого сегодня прервалась бы жизнь одного беспечного и неблагодарного волшебника. С близкого расстояния его даже можно было рассмотреть - практически полностью прозрачного, аккумулирующего вокруг себя ночные тени, но всё такого же неприятного вид. Костяк с проломленным черепом, ошмётками плоти в некоторых местах и чёрной массой полуразложившихся внутренностей. Пустыми глазницами он смотрел прямо на Пруэтта и тот, повинуясь внезапно возникшей мысли, наклонил голову и прошептал:
- Спасибо.
Благодарность эта была не столько за стремление духа спасти чью-то жизнь, а за то, что он подарил Фабиану момент, когда он был так далеко от тревог этого мира, как не был уже давно.
Истинная же мотивация духа оставалась загадкой, как и то, почему он решил явиться именно им.
Призрак продолжал смотреть на него ещё какое-то время, пока просто не растворился в воздухе - безмолвно, словно и не было его, Теперь на берегу оставались только Фабиан и Изабелл, да молчаливое ночное небо. Со стороны дома доносилась музыка и смех, звон бокалов. Там никто не знал, даже не подозревал о драме, которая развернулась на берегу озера и о трагедии, которая чуть не произошла. И теперь Фабиану и Белл оставалось только вернуться обратно, в гущу праздника, туда где будет разрушена вся магия, возникшая между этими двумя. Как только они возвратятся туда, в толпу гостей, среди которой рыщет в поисках благодарного слушателя Барнабус Боуд, чтобы рассказать о своих обожаемых гончих, то их момент погаснет, а Пруэтт хотел бы немного продлить его, раз уж существовать ему только до тех пор, пока не окончится вечер.
- Ты не против, если мы немного пройдемся? - Фаб уже в который раз за этот вечер взял ладошку Белл в свою. - На чём мы остановились, когда появился наш мёртвый приятель? Кажется про важные этапы отношений. И я забыл упомянуть первый поцелуй.
- Возможно, что так, эта мысль приходила и мне в голову. Только вот проломленный череп не очень похож на почерк гриндилоу - дело это было явно прошлое и причиной смерти Призрака могло стать что угодно - от разборок с завещанием до банальной ссоры. В любом случае он погиб слишком давно для того, чтобы что-то выяснить, но в уме Фабиана загорелась идея -  постараться узнать о Призраке больше
- Надо будет проверить наши архивы, вдруг там есть что-нибудь про смерти в поместье Боудов. - в Фабиане вспыхнул, отражаясь в его зелёных глазах, абсолютно аврорский интерес, ведь так он мог хотя бы узнать имя того волшебника, который после смерти остался здесь, в поместье, и захотел помочь тонущему человеку. А ведь вид этого Призрака совсем не располагал к мыслям о том, что у него могут быть хорошие намерения. Для Пруэтта это просто стало очередным доказательством того, что внешность не всегда определяет поступки, тем более когда это касается не людей. И Призрака без зазрения совести можно было отнести именно в эту категорию.
Тогда мы и не будем туда возвращаться. По-крайней мере, пока Боуд не решит выгнать всех гостей. - Он сжал руку Белл в своей, удивляясь тому каким привычным уже кажется этот жест. Но привычным не так, как рефлекторный, а в том плане, что её рука будто и должна быть в его, давая ощущение правильности этого жеста.
- Или пока я тебе не надоем. Ведь такое тоже может быть. - Он с ехидцей улыбнулся и повел девушку вдоль кромки озера,  Ему льстило, что Изабелл предпочла простую прогулку с ним всей красоте праздника с его чудесами и магией. Сам бы он сделал то же самое не задумываясь.
Её поцелуй все еще горел на губах, подталкивая к повторению момента, заставляя думать о продолжении. И Пруэтт заставлял себя не думать не об этом, не желая портить вечер, превращать его в то, чем он не являлся, пусть даже только и в своей голове.
- Решил, что некоторые вещи лучше показывать на практике. Иначе получилось бы как с первой ссорой - мы бы поспорили о важности момента, а так я его доказал без лишних слов - рассмеялся Фаб, удивляясь тому, как же всё-таки легко ему с Изабелл. Настолько, как он и не мог представить, когда встречал её в министерских коридорах. Да даже в тот день когда они вместе обнаружили окаменевшего Донована.
- Я готов написать книгу, но только в соавторстве с тобой. Мы ведь вместе взялись за обсуждение тяжёлого пути отношений. И так ведь даже будет интереснее - мы сможет описать с разных точек зрения. - серьёзным тоном говорит волшебник, хотя на лице его нет и тени серьёзности. - К тому же, авроры ужасные писатели, ты разве не знала?
- Тем более, что весь мой “экспертный опыт” основан на неудачных отношениях с одной особой, которая сейчас как ни в чём ни бывало отдыхает на приёме у Боуда.
Белл, сама того не зная, затронула ту струну души Пруэтта, которую ему бы вообще не хотелось трогать. Последний поцелуй. Сколько раз он прокручивал в голове последний поцелуй с Эверли. Утром того дня, когда вернувшись из Академии он не нашёл её дома, обнаружив только письмо на столе. Всё было как обычно - они завтракали вместе, он собрался и на прощание поцеловал её, уже предвкушая романтический ужин, который хотел приготовить и её реакцию, когда он предложит ей стать его женой. И вроде не было в том поцелуе ничего такого, но его Фаб запомнил ничуть не хуже, чем первый.
Давая себе время на раздумья над ответом, Пруэтт свободной рукой взъерошил свои рыжие волосы, которые еще не до конца высохли после водных процедур в озере. Наконец, кашлянув, он заговорил:
- Последний поцелуй, Белл. Всё зависит от того что было причиной. Ты права, для многих он лишь обыденность, подкреплённая уверенностью в том, что таких поцелуев будет ещё много. А для кого-то - невыносимая боль. Разве может быть последний поцелуй обыденным для девушки, любимого которой убили Пожиратели Смерти? Или для человека, которого бросили, хотя он всем сердцем любил? Здесь нельзя сказать однозначно, всё зависит от контекста. Для многих этот последний поцелуй куда важнее, чем первый. Точнее, память о нём. Одно только справедливо здесь - память о последнем поцелуе, если она есть, чаще будет горькой.
Они продолжали идти совсем рядом с озером, водная гладь которого оставалась зеркальной, несмотря на лёгкий летний ветерок, что дул со стороны дома. Наконец они дошли до того места, где дорожка раздваивалась и предстояло сделать очередной выбор.
- С монеткой всё слишком непредсказуемо, и потом винить будет совсем некого. Поэтому моя очередь выбирать. И я выбираю дорожку вдоль озера. - Пруэтт решительно повернул в обозначенную сторону. - Грифоны в саду меня не прельщают. И, честно говоря, Изабелл, в доме ты выбрала правильный коридор. Если бы не твой выбор, то сегодня мог погибнуть человек.